| |
На следующий день утро так и не наступило, это был первый день, в обозримой истории города, когда не было и ночного действия, не было «Битвы Света и Тьмы».
Уже вечером стало ясно, что в городе происходит нечто непонятное, непредсказуемое. На закате элитные части хранителей с большой поспешностью и совершенно открыто отступили за стены центра. Вокруг «Башни Магов» клубилась мгла, сгущаясь, она расползалась по городу. Заполнив центр, переваливая через стены, просачиваясь сквозь щели и бойницы, мгла поползла дальше. Нити мглы, скручиваясь и переплетаясь, расползались по миру, убивая все тени и блики, превращая его в серую однородную массу, они заползали вглубь души всякого создания, пробуждая в нем тревогу, обреченность и страх. Практически на физическом уровне ощущалась ненависть и злоба, подымающаяся из глубин черного камня.
Весь мир затаился в предчувствии надвигающегося ужаса и только Алност представлял, что может произойти дальше. Когда-то такая же мгла гнала, как приманку, толпы рабов, в западню смерти. Медлить было нельзя, и вот гонцы уже понеслись к главной цитадели. Тревога и страх были настолько явны, что не понадобилось ни объяснений, ни уговоров. Защитники цитадели, забыв про рыцарские схватки, открыли ворота и впустили бывшего неприятеля в крепость, став плечом к плечу на стенах, в ожидании страшной неизвестности. По всем укреплениям были с равными промежутками расставлены маги и аники, природа их была сродни природе вугов, и мгла, не приближалась к ним. Впрочем, она и не приближалась к воде. Только пользуясь естественными разрывами этой импровизированной цепи мгла, используя балки, каналы и проломы в стенах тонкими нитками распространялась за пределы второго яруса обороны. По приказу штаба в обоих портах и на главном тракте началась подготовка к эвакуации беженцев.
Мгла, укравшая утро и поглотившая день, надвинулась на город. День практически перестал отличаться от ночи. Непроглядная стена серости поглотила город. Под прикрытием этой непроглядной серости и началась атака: нечисть полезла где-то напротив цитадели главных ворот. Место прорыва можно было определить только по ужасающему грохоту обвала скальных пород, ни одна живая душа не смогла вырваться, чтобы точно указать место. Практически мгновенно сотни тысяч монстров заполнили огромную площадь и занимая пространство между центром города и вторым ярусом обороны.
Долгое время из зоны прорыва доносились только душераздирающие крики терзаемых жертв, и только через несколько часов появились первые признаки организованного сопротивления, послышался лязг оружия и нестройные боевые кличи. Страх стал потихоньку отступать перед мужеством. Первыми увидели вновь вступившие в войну силы войны цитадели. Нечисть, дойдя до ее стен, остановилась под покровом мглы, но напирающие массы нередко выталкивали монстров на обозрение защитников стен.
Вуг сразу заметил некоторые особенности: во-первых, нечисть и монстры были лучше организованны и явно подчинялись приказам; во вторых, среди них было множество до той поры неизвестных типов. Хоть из тумана чаще выталкивалась мелкая и уже знакомая нечисть, но среди них были и странные экземпляры, с которыми еще предстояло разобраться, а огромные тени, появлявшиеся во мгле, были невиданными и вызывали опасения. Не мешкая более, Алност собрал все не вступившие еще в битву войска и обратился к ним, стараясь приободрить и морально настроить.
- Братья настал час высочайшей истины! Настало время последней битвы! Именно от ее исхода зависит будущее этого мира. Мы узрели истинное лицо властителей этого города, мы узрели истинное будущее которое они нам готовили. Я знаю, что вы, мои братья, пришли сюда изменить этот мир к лучшему, сделать его спокойнее, безопаснее и справедливее. Теперь перед вами настоящий враг, это уже не обманутые войны, это уже не безумные приспешники, это настоящий истинный враг. И его цель абсолютно противоположна вашей: он жаждет кровавого хаоса, он жаждет превратить этот мир в свою кормушку, он жаждет крови и душ ваших женщин и детей. Мы пришли вовремя, не дав ему набрать полной силы, и теперь только от нас зависит, какое будущее уготовано этому миру. Братья, я иду в последний бой, и зову с собой только добровольцев.
Как он и ожидал, войска ответили всеобщим одобрением и единодушным порывом. Он даже уловил некоторую обиду. Обиду, вызванную его призрачным, несправедливым намеком на малодушие присутствующих воинов.
- Речь бога, и как всегда бывает у богов, в ней не все соответствует истине, – негромко сказал стоявший рядом Муг Алабр. – Бессмертие практически зримо вливается в тебя.
- Ты тоже достиг этого преобразования, мой проницательный друг? – с иронией ответил ему Алност.
- Да я это пережил, и видел тебя тогда у хагов. На моих глазах произошло то преобразование. Но сейчас это нечто другое, хоть ты и говорил мне, что бессмертие это не предел. Мои ощущения подсказывают: сейчас происходит нечто другое, никак не связанное с преобразованиями.
- Сейчас нет времени разбираться с этим, – уже серьезно сказал Алност. – Прошу тебя возглавить южную оборону. По данным разведки там хуже всего. В порту набилось множество народу. С эвакуацией не успеваем. Городской страже еле удалось остановить нечисть в трех кварталах от берега, но без серьезной помощи они долго не продержаться.
Потом Он договорился с главнокомандующим, Саманом Луншасой, его тяжеловооруженные подразделения ханикийцев выдвинуться на север, где нечисть удалось задержать в большом общественном парке и возможно именно эту площадку удастся использовать как плацдарм в дальнейшем продвижении к центру города.
Войска стройными шеренгами в полном молчании выдвигались на позиции. Алност внимательно наблюдал за ними, стараясь оценить и предугадать будущее этих воинов, но мысли, разбуженные словами Алабра, не давали сосредоточиться. В совокупности с шеренгами хагов, проходящих строем в этот момент мимо вуга, они заполняли память воспоминаниями, самыми светлыми воспоминаниями в жизни Он Алноста.
Вейга сама нашла его. Обнаружила посреди пустоши, совершенно подавленного, растерянного, боящегося самого себя и нового своего преобразования. Возможно, Он так и сгинул бы в пустыне, не сумев понять и освоить новые возможности, терзаемый страхами и сомнениями, но она нашла его, и все изменилось с ее приходом.
Посреди раскинувшейся от горизонта до горизонта пустоши, под напорами сильного ветра, уже увязнув в пыли по пояс, наслаждаясь собственной беспомощностью перед природной стихией, с полным безразличием к дальнейшей судьбе сидел вуг. Он сидел так уже много недель. За это время кожа превратилась в желтую окаменевшую массу. Дневной пот, смешиваясь с пылью пустоши и запекаясь на палящем солнце, остывая и закаливаясь морозной ночью, превратил его в живую статую, памятник величию пустыни и указатель ее географического центра. Многие месяцы в его голове был один единственный вопрос, когда все закончится?
- Центр указан очень точно, возможно в этом и есть какой-то смысл, но простые путники сюда никогда не добираются, а непростые ходят другой дорогой, да и мне куда нужнее живой вуг, а не окаменевшее напоминание о нем.
Вейга, как призрак появившаяся из желтой пелены бушующего ветра, вложила в эти слова всю силу своей магии. Подойдя к статуе ближе и согнувшись над ее головой, прошептала:
- Он Алност, ты мне нужен, или предпочтешь, чтобы центр пустоши украшали две статуи?
Сознание начало вливаться в вуга вместе с ее словами. Пробив трещинку в глухой плотине обреченности, оно нарастающим потоком начало разливаться по телу. Достигнув критической массы, прорвало плотину и вмиг заполнило все пустоты и закоулки души. Алност очнулся и резко встал. Терракотовая корка, покрывшая за это время его тело, трескаясь, с силой и хрустом отскакивала от его поверхности, отрывая с собой куски сросшейся с ней плоти. Луя Илла невзирая на грязь, запах и кровь бросилась к нему в объятья. Ожившее тело вуга не чувствовало закостенелости и боли: вейга оказалась лучшим обезболивающим для его чувств и плоти.
- Я знаю, где тебе можно обрести покой и полностью вылечиться, – загадочно произнесла она.
Илла увела Алноста в дебри великого леса Тайни. Первые два года они наслаждались друг другом и одиночеством, полностью погрузившись в чувства. Великий практически незаселенный лес давал прекрасную возможность для этого. У большинства народов сложилось неверное представление о Тайни. Необычность, непонятность, да и сами размеры его вселяли беспочвенные опасения и переоценку суровости и опасности нахождения в нем. Хотя эти опасения и страхи не были совсем беспочвенными, мало кто знал и понимал этот лес даже в малой части.
Границы леса, наступавшего на остальной мир, состояли сплошь из молодых, гигантских исполинов. Плотными рядами надвигаясь на открытые пространства, они раскидывали свои жесткие огромные шапки на высоте семи- десяти ростов, перекрывая доступ света в нижние ярусы. Внизу в полумраке, сырости и духоте не было места какой-либо жизни. В этом царстве сумерек и холодных болот были только гниение и холод. Чем дальше простирался лес, тем (старее) древнее становились исполины, подавившие все живое. В своем безумном росте, ведя борьбу за выживание, они начинали уничтожать сами себя. Гигантские деревья встречались все реже, но становились более могучее, начиная разрастаться вширь, переплетаясь кронами с конкурентами, как борцы, ведущие смертельную схватку. Уже через половину горизонта пейзаж совершенно менлся. Огромные в тридцать обхватов гиганты стояли в гордом одиночестве посреди сочных полян, обрамленные зарослями более мелких растений и деревьев. Уничтожив конкурентов и перестав давать побеги, они создавали превосходную естественную защиту другим видам растений. Они служили домом и пристанищем многим видам живности, давая им не только кров, но и пропитание. Они превращались в некое подобие первозданных городов. Именно такой и была основная масса таинственного леса. Еще дальше в этом лесу нередко начинали встречаться огромные поляны с остатками закончивших свой век исполинов. На таких полянах борьба начиналась заново, но ее вели уже другие, более мелкие растения, делая их практически непроходимыми, изобилующими переплетением сухих стволов и молодых маслянистых побегов. Результатом этой борьбы обычно были пожары, превращавшие на время места таких схваток в превосходные лесные луга.
Луя и Он забрались вглубь леса более чем на два горизонта, выбрав себе огромное дерево, практически израсходовавшее свой жизненный ресурс, но еще могучее и крепкое. Гигант в сорок обхватов, раскинул свою крону на двести пятьдесят шагов, на высоту пятидесяти ростов. Фантазии природы так скрутили и преобразовали ствол, что удивительным образом появилась дорога, по которой можно было без особых проблем пешком подняться до первых веток, а далее как по лестнице и до самой вершины кроны. Свой лагерь вуг и вейга устроили в ее восточной части, сосед исполина уже давно освободил место, догнивая в зарослях высокой травы, и восходящее солнце, едва появившись над горизонтом, уже согревало их пристанище. Обустройство пристанища они скопировали у обитателей этого дерева, резонно предположив, что их тысячелетний опыт безошибочен. Немногие отличия заключались только в размерах и некоторой функциональности, но даже это было продумано и сделано по аналогии жилищ лесных обитателей без вреда для самого дерева. Так образовалась большая ровная площадка с небольшим естественным замком. Со стороны казалось, что само дерево, повинуясь фантастическому проекту, сплело свои ветви в стены, арки и балконы, закрыв проходы и окна занавесями мягких, пышных лиан. Рукам оставалось только поддерживать порядок, ухаживая за территорией, с нежностью поправлять стремление жизни к солнцу.
В созидании, обустройстве, созерцании и наслаждении созданным, прошли эти два года. Два года счастья, безмятежности и покоя. Два года, сильно изменившие вуга и вейгу, давшие умиротворение и время. Время осмыслить и понять, время отсеять иллюзии и вдохнуть жизнь. И они, не тратя напрасно это время, поглощали жизнь глубоким, спокойным, равномерным дыханием.
Утро они посвящали трудам обыденным, вечера - раздумьям и чувствам. Алност увлекся созиданием жилища, найдя прелесть в физической усталости, дни напролет, не прибегая к внутренней энергии и магии, он при помощи простого физического труда и незатейливых инструментов, создавал задуманный замок. Илла взяла на себя заботы о хозяйстве. Не без помощи магии, она приручила множество живых существ, которые с любовью и охотой стали ее помощниками. Особой гордостью Луи были три огромные кошки, практически добровольно взявшие на себя обязанности охраны и обеспечения безопасности на всей территории гигантской кроны и поляны. Вуга немного веселили эти кошки, они буквально ревновали вейгу к нему, постоянно сопровождая его злыми взглядами, опасаясь проявить в любой другой форме свое недовольство.
- Завела себе личную охрану, того и гляди придется кого-нибудь из них пришибить, – шутливо подначивал он вейгу.
- Не думаю. Может ума у них и поменьше чем у тебя, но инстинкты и интуиция развиты куда лучше, – также шутливо отвечала она. – С их размером и весом бросаться на пещерного медведя-переростка просто самоубийство.
Вечера они посвящали беседам и дискуссиям. Их огромный, совершенно разный и противоречивый опыт требовал компромиссов и согласования до того как преподнесет сюрпризы. Обычно они устраивались на краю кроны в компании кошек и птиц. Кошки как будто внимательно слушали приводимые доводы и аргументы, порой соглашаясь и принимая ту или иную сторону, хотя при этом никогда не забывали о своих добровольных обязанностях. Поочередно меняясь, одна патрулировала окрестности, а две других с расслабленным видом лежали по обе стороны, кошки все время были начеку. В тот вечер именно кошки первые среагировали на появление, они без видимой причины начали проявлять беспокойство, метаться, порываться уйти, при этом тревога была явно направлена на восток. Как ни напрягался Алност, но его чутье и интуиция, видно, действительно сильно уступали кошкам. Постепенно беспокойство охватило и Иллу.
- Ну хватит, давайте спать, а вы ночные странники можете исчезнуть и разнюхать, что там вас так беспокоит. За хозяйку не беспокойтесь я, так и быть, сегодня ночью подменю вас, – со смехом скомандовал вуг.
Кошки как будто послушали его, отдалились на некоторое расстояние, покружились, и самая младшая вернулась обратно. Во всей ее грациозной походке читалась гордость за выпавшую ей миссию, а в глазах угадывалось страшное любопытство и обида на старших подруг, которые не менее грациозно удалились на восток.
- Они тебе не совсем доверяют, – сквозь смех проговорила вейга, на что вуг только шутливо зашипел, подражая кошке выражающей недовольство.
Наутро разведчики вернулись, притащив с собой трофей - небольшую дорожную котомку с провизией.
- Надеюсь, вы никого не сожрали? – шутливо проворчал вуг и, подхватывая котомку, приказал: – Ну, показывайте дорогу, нужно разобраться с этим явлением. Что замерли? Хорошо, признаю, вы вчера оказались правы.
Кошки немного помялись, одна из ночных путешественниц двинулась вперед, указывая дорогу, две оставшихся, плотно прижавшись к хозяйке, заняв оборонительные позиции.
Кошка уверенно и быстро провела Алноста через всю восточную поляну, и только у самого перелеска, замерла, взглядом указывая направление. Вугу не хотелось наращивать броню, поэтому он постарался тихо, явно подражая ночному хищнику, пробраться к кустам. У него это не слишком получилось и поэтому он, прежде чем раздвинуть кусты, мельком взглянул на стоявшую уже рядом спутницу. Животное явно насмехалось над ним, если вообще кошкам это доступно.
За кустами была небольшая поляна, на которой расположился небольшой лагерь хагов. Семь маленьких хагов, явно озадаченных видом гигантского дерева с непонятной конструкцией в кроне и ночной пропажей части провизии, живо обсуждали дальнейшие действия. Алност с интересом наблюдал эту сцену, ему всегда нравились эти чудные, наверное, самые древние создания.
Хаги не отличались любознательностью. Голые и глазастые, они скорее напоминали ночных обитателей, чем людов, с которыми имели родство. Густой короткий волосяной покров их тела был хорошо приспособлен для жизни в самых скверных для существ условиях. Плотная, рыжая шерсть хорошо сохраняла тепло тела и спасала существо даже в сильный дождь. Кожные железы хагов выделяли весьма пахучий, неприятный для бесчисленного полчища болотных и лесных насекомых фермент, и по этому никакие кровососущие их не беспокоили. Ноги хагов были как у некоторых животных. Вывернутые назад колени и крупные бедра, обладавшие самыми сильными и выносливыми мышцами в их организме, позволяли им одинаково хорошо перемещаться на двух и на четырех конечностях, проворно лавируя между высоких корней и коряг, и выполнять ими резкие сильные удары. Ступни, крупные и плоские, украшенные крепкими когтями, имели все преимущества для перемещения по торфяным топям и густому лесу. Своих врагов хаги почти не имели. Они рождались в лесу, жили в лесу, и весь ценный для них мир состоял из этого мало кому интересного и опасного места.
Эти малыши однозначно были очень разумными, но ничего кроме глаз не выдавало отличия этих детей природы от зверя. Маленькие зрачки выпуклых карих глаз то быстро вращались из стороны в сторону, то замирали в одной точке. Что они видели и о чем думали, определить было не сложно. Их простой уклад жизни не вызывал сомнений ни в их целях, ни в их возможностях. Добыча пропитания и сама трапеза была основным делом их незатейливого быта. Фактически все было посвящено еде. Хаги были неплохими земледельцами и скотоводами, но доступные условия леса вывели на первый план охоту.
Раньше мир был другим, заболоченным, с вечными туманами и слякотью. Война за небо породила пустошь, та в свою очередь изменила климат. Немного осталось мест с прежней средой обитания: горячие топи с их опасными извержениями и далеко на западе тенистый Кудл. Хагам пришлось переселиться в великий лес Тайни, что впрочем, не сильно повлияло на их жизненный уклад.
В древности они выращивали мокрый стюг – траву с крупными бобовыми зернами, и разводили больших, красных, мясных, беспозвоночных овеев. Овеи вылуплялись из яиц, которые хаги с большим трудом собирали на верхних ветвях толстых деревьев. Сами размеры яиц, а впоследствии личинок, составляли наибольшую трудность, совершенно безобидные они превосходили размерами взрослого хага и весели порой в два три раза больше его. Пасли овеев группами. Прожорливые овеи шустро объедали зеленый мох и кору деревьев, а хаги-ребятишки бегали вокруг них с опахалами, отгоняя насекомых. Когда овей вырастал, он окукливался в кокон, и тут было главное не упустить момент и забить его на мясо. Не забитые вовремя овеи могли нанести немало хлопот. Через пару дней из кокона вылуплялась большая, скорее огромная белая моль и улетала вверх на дерево, руша по дороге лестницы, чердаки, крыши, и другие немудреные сооружения болотных существ. Ловить моль было делом бесполезным, мясо ее не было уже вкусным и питательным как у овея. В нынешнее время овеев разводили только смельчаки, на паре ферм в зоне приграничного леса, где еще сохранились условия для их выращивания. Хаги перестали жить на деревьях и поселились под землей на больших полянах. Они продолжали выращивать мокрый стюг, но его плантации, расположенные по берегам немногочисленных речек, сильно сократились. В остальном мало что изменилось за тысячелетия.
У хагов была особенная черта: круглый живот. Он был гордостью каждого хага и знаком успешного хозяйствования. Шутили, что старейшиной выбирался самый животастый хаг, который весьма гордился своим животом. Раз в сезон били в большой бубен, собирая лесное население на осенний праздник.
Под звуки рога хаги выползали из своих нор и плотным скоплением покрывали всю, доступную взгляду территорию старого леса. С собой они тащили еду и бобовый пьянящий напиток. Этот знаменательный в жизни хагов день, начинался большим пиршеством и заканчивался публичным выбором партнеров для создания семьи.
Хаги могли изготавливать и носить одежду, но не любили этого. Одежда сковывала движения и никакой радости им не приносила. Набедренные повязки, короткие штаны и легкие безрукавки, это все что они носили под влиянием внешнего мира. Более менее одевались только хаги-воины, некоторые женщины и выборная знать. Одежда воинов представляла собой немудреные доспехи и носила исключительно защитные функции для боя. Грудь хага была худая и слабая, но нарезанная тонкими полосами шкура овея, с вплетенными в нее дуплистыми зубами этих животных, надежно защищала воина от ударов режущих и колющих предметов. Крупные мохнатые ступни, хорошо приспособленные для ходьбы, с трудом помещались в крепкие деревянные сандалии, служившие скорее для цели усиления ударов ногами, чем для удобства перемещения. На пятку башмака прикручивался крепкий костяной шип, а носок обуви был открыт, из которого полностью торчали естественные когти воина. Модницы носили одежду скорее из подражания приезжим торговым гостям, но обязательно добавляли в нее какую-то самобытность и удобства. Только старейшины и совет носили довольно богатую одежду постоянно, но не по желанию, а по статусу принятому в окружающем хоть и мало беспокоящим их мире.
Семь хагов продолжали свое обсуждение, а вуг из своей засады наблюдал, с интересом слушая их. Часть из них хотели вернуться в деревню и попросить совета у старейшин, но большинство не хотели тратить много дней на обратный путь, а попытаться осторожно разобраться с «чудесами» на месте. Спор уже готов был перерасти в небольшую ссору, и Алност решив не допустить этого, вставая, шагнул вперед, через кусты.
- Придется вернуть вам пропажу, – начал было он, но звякнула тетива, а кошка молнией метнувшись на стрелка опрокинув его, прижала к земле готовая в любой момент перекусить шею.
- Не убей, его реакция и меткость достойны уважения и не хуже твоей, а тем более моей.
Вуг хоть и поймал стрелу, но был поражен ловкостью, реакцией и меткостью стрелка. Стрела точно была нацелена ему в глаз, хотя выстрел был сделан навскидку из неудобного положения.
- А вам бы, маленькие хаги, не плохо бы проявить немного уважения к хозяину, в чьи владения забрели.
- Прости нас, большой господин, хозяин леса и повелитель ночных фурий, мы раньше часто охотились в этом лесу и не знали, что он принадлежит тебе, – проговорил с поклоном вставший навстречу старец.
- Ну, кошкам я не повелитель, они служат моей жене. Отпусти этого бедного малыша, больше опасностей не предвидится, – сказал Алност, обращаясь к кошке и внимательно смотря на старца.
- Чем мы можем искупить свою ошибку? - старец быстро подхватил предложенную нить разговора.
- Удостоить мой дом визитом, пусть и жена порадуется такой прекрасной компании, – тоном не терпящим возражений предложил вуг.
Хаги быстро свернули лагерь и ободренные таким неожиданным разрешением спора, двинулись в путь. Шли быстро и весело. Впереди, затеяв беседу, шли старец и вуг, чуть поодаль, прислушиваясь к разговору, остальные хаги. Шествие замыкала кошка, возложив на себя обязанности конвоира, она тихим и беззлобным рычанием уплотняла колонну, не давая ей растягиваться и разбредаться. Придя на место, хаги наотрез отказались идти дальше, пока не разобьют лагерь и не приведут себя в порядок. Выполнив все намеченное, они посовещавшись решили оставить двоих в лагере, их явно беспокоила кошка улегшаяся неподалеку на большом валуне.
- Ну, тут я не чего не могу поделать, наши кошки считают своим долгом охранять нас и наших гостей, думаю это даже к лучшему. Вы можете смело подниматься все вместе, лагерь останется под охраной – успокаивающе пояснил Алност.
Еще немного посовещавшись, хаги всей толпой радостно устремились вслед за вугом. Илла уже ждала их, стараниями ее помощников, и скорее не без помощи чар, площадка перед их домом просто сияла каким-то внутренним светом. Но более всего в этом великолепии сияла своей красотой сама вейга. Под действием какой-то хозяйственной магии, одежда вуга тоже преобразилась, став чистой и опрятной, как только он взошел на площадь, поднявшись с последней ступени. Все это даже Алноста заставило по-новому увидеть созданный ими сказочный мирок, посреди великого, грозного леса Тайни.
- Хорошо, что у нас есть, кому предупредить о гостях, – с улыбкой и мягким чарующим голосом, обратилась к ним вейга. – Таким замечательным гостям должен быть оказан достойный прием.
Поддавшись этому очарованию, Вуг не выдержал и вместо приветствия, не став представлять гостей продекламировал:
В городах из небоскребов,
Из коряг из злых сплетенных,
Окружавших водоемы,
Черной тиной напоенных,
Жили маленькие хаги.
Ростом хаги дюймов в восемь.
И, как маленькие маги,
Все свершали, что их просят.
Руки хагов волосаты,
Лица хагов бесноваты.
Ноги, как у хищной птицы,
Вечно обуви не знали,
И босые по болотам
Напролет всю ночь гуляли.
- Нынешние хаги очень сильно подросли за прошедшие тысячелетия но не утратили своей самобытности, душевности и веселости, – весело продолжил он с широким жестом поворачиваясь в сторону гостей. Но повернувшись, вуг опешил, хаги как один пали ниц и не смели поднять головы – вот те и новый сюрприз.
Наступившее замешательство развеяла Илла, она подойдя к старейшине хагов, ласково подняла его и спросила:
- Мне должен кто-то пояснить, что тут происходит и что нового натворил мой бугай? – с тревогой в голосе спросила она, но тут же успокоилась, увидев в глазах старейшины восторг и радость.
- Луя я не…. – начал было Алност но умолк, повинуясь ее жесту.
- Вы ведь древние боги? – дрожащим от волнения голосом начал старейшина. – Вы ведь высшие существа из древних легенд, вы ведь управляете этим миром? Я очень виноват, что так долго сомневался и не сразу оказал должного почтения.
- Ну не такие мы и древние, возможно, и у хагов найдутся живущие дольше, – засмеявшись, слукавила вейга. – Не скрою, мы оба представители разных древнейших родов. Также не буду скрывать, что мы наделены некоторыми способностями. Вот этот бугай обладает и управляет довольно большими силами, я больше тяготею к искусству чар. Во всем остальном мы такие же существа, как и вы, из плоти и крови.
Было видно, что ее утверждения не изменили мнения маленьких человечков, но все-таки полностью сняли замешательство. Илла поочередно подняла всех хагов, найдя для каждого слова ободрения и ласки. Завершив эту церемонию, она повела всех к столу, и уже через некоторое время все раскрепощенно разговаривали и веселились. Хаги охотно рассказывали и отвечали на вопросы. Их племя было самым крупным и обитало в центре великого леса недалеко от северных гор, возле рек Чус и Кий, которые впадают в реку Чгара. Управлялось племя советом старейшин, из числа которых избирался вождь племени. Основное поселение как раз и находилось у слияния рек Чус и Чгара, что в двух горизонтах от поворота второй реки на юг. Они знакомы с племенем людов и охотно с ними торгуют, но не любят магов, считая их согласно древнему пророчеству виновниками ухода богов.
Вуг осторожно, пристально наблюдая за реакцией гостей, напел:
Чашу Кремек скинул с тора,
Опрокинул на болота.
Все вино впиталось в тину, в недра топи просочилось.
Хаги, цель свою утратив,
Не найдя ничто другого,
Стали убивать друг друга, - много их поизводилось.
Маги, потеряв забаву,
Злее и страшнее стали.
Словно жидкое железо, стрелы небо рассекали, -
Целил маг стрелою в мага.
Кто представить мог такое?
И металась их ватага между небом и землею
До тех пор, покуда стрелы
Не достали плоти злобной,
И тогда пустело небо, становясь грозой свободной.
Вуги видели смятенье,
Но спокойствие хранили.
Не любили вуги хагов, да и магов не любили.
Размышляли, пусть друг друга
Перебьют тупые твари.
Наплодятся, сколько нужно, коль останется по паре.
А когда от этой бойни
Стала явна им угроза,
Изменять и править что-то в этой каше было поздно.
И сокрылись под землею,
Кто сумел в живых остаться…
Наступило молчание, как и предполагал Алност, эта часть песни и у хагов была видно сильно искажена. Илла в очередной раз спасла положение, сотворив заклинание, она заставила посуду самостоятельно совершить перемену блюд, что вызвало у гостей неподдельный восторг и удивление. Разговор был продолжен далее, войдя в прежнее русло.
Выяснилось, что у хагов древняя песня действительно была сильно искажена и приняла форму пророчества. В нем говорилось, что настанет время, когда боги вернуться, и давались указания на незначительные приметы, совокупность которых укажет на это. Вот уже на протяжении нескольких лет старейшины наблюдали четкую их череду. Именно поэтому когда появились первые слухи о чудесном замке на востоке, были снаряжены несколько экспедиций. Гости несказанно радовались, что именно их группе посчастливилось первыми узреть богов и лесное чудо. Они восхваляли прозорливость своего предводителя одного из старейшин Вату Хоо, правда, шутливо припоминая ему неверие в пророчество и постоянные споры с вождем. Также восхваляли смелость и настойчивость сына вождя Рина Ибра, стрелка так ловко метившего вугу в глаз, по их словам именно его стараниями они опередили все остальные группы.
Хаги, не переставая, восхищались сказочным жилищем богов, припоминая из древних легенд, что раньше и сами хаги жили на деревьях, в согласии с великим лесом. Но темные времена разобщили и испортили все, и теперь им приходиться жить в землянках. Растрогавшись вуг убедил их, что в его жилище нет ни капли магии и сверхъестественного, он пообещал научить всему гостей. Веселье и пиршество продолжалось практически до утра, но вот даже самые стойкие из гостей начали клевать носом. По приказу Вату Хоо, не смотря на настойчивые уговоры остаться, не желая стеснять хозяев, а возможно все еще не доверяя им, они устало спустились в свой лагерь.
Привычный распорядок дня в этих местах сильно изменился. Утром вуг пояснял и обучал хагов как обустроить жилище на дереве, обустроить с максимальной пользой для себя и без вреда лесу. Вечером вейга развлекала всех пением древних сказаний и легенд, многие из них даже вуг еще не слышал. Так мгновенно прошли три замечательные недели. Всеобщее счастье и веселье захватило все живое в округе, даже кошки прониклись этими чувствами, не забывая о своих обязанностях, весело играли с хагами и катали их.
Началось это с малого, кошки обожали держать все под контролем, а хаги, будучи непревзойденными охотниками, подзадоривая их, пытались прятаться, исчезая прямо на глазах у кошек. Сначала это вводило кошек в недоумение и даже раздражение, но постепенно, в атмосфере доброжелательства, превратилось в веселую командную игру. Одна команда, из большинства хагов, пряталась на обговоренной территории, другая верхом на кошках их искала. Случалось в игру включались все, птицы, мелкие животные, старейшина и даже вуг с вейгой.
На исходе третьей недели кошки опять стали проявлять явное беспокойство, Алност уже доверяя их чутью, начал пристальней приглядываться к окружающей обстановке. Явной угрозы он не заметил, но обратил внимание на ежедневные занятия Рина Ибра. Сын вождя каждый вечер под мелодичные сказания Иллы что-то записывал на листах белой коры. Три вечера вуг наблюдал за молодым хагом, пытаясь угадать характер его занятий. На четвертый не выдержал и напрямую спросил.
- Мне, надеюсь, можно посмотреть, чем ты так упорно занимаешься последние три недели.
Рин испытующе посмотрел на него, поняв, что его спрашивают хоть и с иронией, но вполне серьезно, ничего не сказав, повернулся, достал из котомки несколько листов и протянул вугу.
- Заповеди лесного бога – прочитал Алност.
-Впоследствии «лесного» будет по традиции забыто, если вообще этому произведению суждено жить – вслух подумал он, заметив протестующий взгляд хага начал читать уже про себя:
«Заповедь первая: Не навреди лесу, и он, возможно, не убьет тебя.
У вуга в мозгу возникла озорная идея, предположить, что останется от этих записей через тысячу лет под воздействием народных интерпретаций и пересказов. Возможно, останется только «не навреди».
Заповедь вторая: Живя в лесу, люби его всей душой, так как он самый ближний и самый влиятельный, в тот момент, проявив любовь к нему, ты получишь блага и уважение от его обитателей.
Останется «Люби всей душой и получишь уважение и благо»».
- Неплохо и вполне не бесполезно. Только вот когда я это говорил? Если это вообще мои речи? – размышлял Алност, а хаг, как будто прочитав его мысли, начал смущенно ерзать на своем месте.
«Заповедь третья: Почитай лес, как творца, как своих отца и мать, так как он дал жизнь растениям и существам, которые используешь ты, чтобы выжить, как дали тебе эту жизнь твои родители.
Точно останется только «почитай творца как отца и мать».
Заповедь четвертая: Не бери у леса лишнего, того что ты не знаешь как использовать и чего тебе не нужно. Так как это сродни воровству. Воровству без пользы и надобности, только ради тщеславия и корысти.
Вот здесь может остаться только «не воруй без пользы и ради корысти», а это будет трактоваться двояко и может принести вред.»
На следующей странице были записи в виде обрывочных инструкций, которые потом скорее будут оформлены в наставления, как правильно следовать заповедям и что делать, чтобы их исполнить. Вуг перебрал еще несколько страниц, ему хотелось почитать заповеди дальше, на предпоследней странице он наткнулся на них.
«Заповедь тринадцатая: Почитай слова лесного бога, как закон, почитай его самого, как лес и небо. Ибо только так можно вернуть благоденствие и счастье былых времен.»
- Ну, в последней заповеди ты явно перегнул про лесного бога, и вообще что ты можешь знать о «благоденствии и счастье былых времен», поверь мне этого как раз ты бы и не захотел вернуть, - не выдержал Он и вслух выговорил сыну вождя.
В стародавние времена Кремек оказывал внимание хагам. Он приблизил их, дав многие знания и навыки, он хоть и использовал малышей для черной работы, но и нашел для них свой способ и путь преобразований. Возможно, именно это и породило слух о его происхождении из хагов, который не обошла даже древняя песнь. Немного хорошего из этого вышло. Хотя песнь сильно сгущает негатив, пороча неплохие начинания, выставляя только страсти, всегда возникающие, когда даются привилегии избранным.
Немного подумав, Алност продекламировал строки из песни:
Крылья птицы - дар желанный,
Вместо радости и силы
Обрекал скрываться вечно
Существо, что их носило.
Но тех крыльев не имея,
Существо не понимает,
Что возможности такие
На страданья обрекают.
А потом еще немного подумав далее:
Только ложью и обманом,
Если очень постараться,
Могут маленькие хаги
До заветного добраться.
Или подкупом бесславным,
Или спрятавшись за друга
И его прикрывшись телом,
Поступая очень дурно.
- Я не знаю ничего о былых временах, но зато я знаю, что об этом думает мой народ и знаю, что твои уроки будут ему крайне полезны. А еще я знаю, как это все преподнести, чтобы слова были приняты и в них поверили как в истину. И не надо опять пытаться словами обмануть мои глаза, то, что я тут увидел, есть бог. Не хочешь быть нашим богом, будь лесным, – с явным почтением ответил хаг, забирая у вуга свои записи.
Алност намеревался продолжить дискуссию позже и все-таки переубедить хагов, провозгласивших его богом, но события развернулись по-другому, не дав этим планам сбыться. Кошки оказались в своих предчувствиях правы, в конце четвертой недели к лагерю вышли еще две группы хагов.
И во второй раз распорядок сильно изменился. Первая группа хагов сняла свой лагерь находившийся под деревом. Они разбили совместно с прибывшими группами новый лагерь, на восточной поляне и несколько дней о чем-то спорили. Только по вечерам церемониально навещали дом на дереве. Никто не желал, да и не мог пропустить очередную песнь Луи Иллы.
На пятый день хаги пришли все, с церемониальной пышностью, на которое только были способны в походных условиях, стали уговаривать вуга и вейгу удостоить своим посещением их племя. Для весомости они утверждали, что только одно их присутствие осчастливит десятки тысяч существ, внесет мир и покой в жизнь хагов.
- Я думаю бесполезно повторять все заново. В ваших речах много напыщенности и хвалы, но я не увидел истинной причины, – серьезно ответил им вуг.
- Если мы вернемся без вас нам никто не поверит! – выпалил нетерпеливо сын вождя и смутившись добавил, – все присутствующие верят в пророчество и надеются что оно сбудется при их жизни.
После некоторого молчания, посовещавшись мысленно с Иллой, Алност ответил:
- Хорошо, мы согласны посетить ваше племя и погостить у таких замечательных существ как хаги, но выдвигаем одно условие. Мы не считаем себя богами. Просим, на правах гостей, считаться с этим нашим мнением и относиться к нам как к простым гостям, согласно традициям вашего племени.
- Конечно мы выполним ваше условие, – опять выпалил Рин Ибр, опережая старших, но этот поступок не вызвал и тени осуждения, все радостно кивали. – Только вам тоже придется пойти на уступки и потерпеть. Мы не можем отказать себе хотя бы в удовольствии встретить вас как самых почетных гостей. Не каждый год, даже не каждое тысячелетие, наше племя посещают бо……., потомки древнейших родов этого мира.
- Хорошо, – уже в один голос, слегка улыбаясь, ответили вуг и вейга.
Сборы были не долгими. Хозяйство вейги настолько хорошо отлажено, что без труда может существовать практически вечность в отсутствии хозяйки. Только кошки наотрез отказались отпускать хозяйку, и раз не смеют ее удержать, всем своим видом показывали, что готовы отправиться в путь. Так и было решено.
На третий день после официального приглашения тронулись в путь. Шли не спеша, подстраиваясь под хагов и не желая их утомить. Хаги воспользовавшись этим, выслали вперед двух гонцов, чтобы предупредить своих старейшин и подготовить встречу.
Путь их пролегал через центральные части великого леса Тайни, изобилующего живописными пейзажами, прекрасными деревьями и превосходными речками и озерами. Шли только с утра до полудня, потом разбивали лагерь, обедали, и посвящали время интересным занятиям. Эти занятия имели прямую зависимость от места лагеря, часто исследовали исполинские деревья и обсуждали возможности постройки на них жилища, исследовали сам лес и поляны, делясь простыми знаниями о растениях и травах, много ходили на охоту и рыбалку. Вуг следуя своему решению, ни разу не использовал свою силу, без нее, превосходя многократно хагов в физической силе, он сильно уступал им в ловкости, меткости и маскировке. Особенно трудно ему давались навыки использования их примитивных инструментов и приспособлений. Хотя он и не обращал внимания на свои неудачи и воспринимал их как игру, но начал замечать небольшое разочарование у некоторых хагов пришедших с новыми отрядами.
Единственным, что осталось неизменным и в путешествии это ежедневные вечерние прогулки с вейгой, конечно в сопровождении кошек. На одной из таких прогулок они и наткнулись на Ибра. Молодой хаг сидел на большом камне погруженный в свои мысли, явно озадаченный тяжелым их ходом он даже позволил одной из кошек незамеченной подкрасться к себе и напугать.
- Сын вождя или явно теряет сноровку, ведя праздную жизнь, или его совсем утомило вялое путешествие, или он очень сильно чем-то озабочен, – шутливо начал вуг.
- Меня волнуют возникающие сомнения, почему вы, обладая огромными способностями и великой силой, скрываете их, зачем подстраиваетесь и копируете нас, немощных и бессильных существ живущих только одними надеждами, мы уже видели деяния по нашим меркам чудесные и сказочные и всей душой жаждем и надеемся на их продолжение, - грустно проговорил хаг.
- Он прав, наши маленькие друзья буквально жаждут проявления тобой чего-то необычного, подтверждающего их надежды и чаяния, – мысленно обратилась к вугу Луя.
- Хорошо, сын вождя, в твоих словах много смысла и дела. Пойдем в лагерь, мне есть что сказать и показать моим друзьям хагам, – торжественно и таинственно произнес вуг.
В лагере уже развели костер и практически все путешественники собрались вокруг него, беседуя и обсуждая прошедший день. День выдался обычный и беседа шла вяло, скорее по привычке, чем по надобности.
- Друзья, наше путешествие подходит к концу и я хотел бы быть достойным гостем, поэтому заранее должен посвятить вас в некоторые особенности, чтобы в дальнейшем не вызвать удивления или даже возможно страха, – обратился Алност к сидящим у костра. - Я потомок двух древних родов, мне повезло и природа оделила меня способностями недоступными многим моим родственникам. Одной из таких способностей является изменение формы. Я могу принимать изначальный облик моих предков. Я редко пользуюсь этим. В древности существа были более узко приспособлены к той или иной цели, мир был проще и каждый имел свою задачу и предназначение. Я не буду принимать боевой облик, в узком пространстве и ночью это может быть опасно, да и в гостях у вас он мне незачем. А вот облик, который я обычно использую для быстрого передвижения, возможно, мне придется использовать, поэтому считаю, вы заранее должны знать меня и таким.
Вуг, начав преобразование, спокойно, чтобы не испортить, снял одежду и отошел немного в сторону. На лагерь опустилась первозданная тишина. Даже лесные насекомые умолкли в предчувствии необычного действия. Тело вуга, выделяя энергию, окуталось испарениями. Меняя форму, в полупрозрачной дымке, оно выглядело угрожающе и пугающе. Тишина достигла предела. Существа перестали даже дышать. Дымка начала рассеиваться, образовывая конденсат. И в этой звенящей тишине, капля конденсата, упавшая на камень, зазвенела, как театральный гонг, предвещающий начало действия. Вуг расправил крылья и медленно поднялся над лагерем, подставляя тело восходящему ночному светилу. Днем имея бронзовый цвет его тело в лучах ночи засияло старым серебром, давая зрителям полную возможность рассмотреть и понять происходящее. Огромное квадратное тело с длинными когтистыми конечностями и огромными крыльями за спиной уже давно было чуждо этому миру, уже много тысячелетий мир не видел таких преобразований. Зрители единым порывом издали звук, в котором переплелись отголоски сотен чувств от восхищения до животного страха. Для них в этот момент ожила легенда, ожило само пророчество.
- Кремек, – повис в воздухе второй звук, рожденный на вдохе и поэтому глухой и еле различимый.
- Кремек был того же рода что и одни из моих предков, – приземляясь и принимая любимую форму ответил Алност. – Но я не он, и использую это обличие только ради быстрого передвижения, погони и охоты.
- А боевой облик, – робко донеслось из кучки хагов. – Уж очень хочется посмотреть и на это диво.
Вместо ответа вуг рассмеялся и процитировал:
В вид военный облаченный,
Если кто-то это видел, он упал от страха мертвый.
Все машины для убийства,
Что когда-то создавали,
Даже части этой жути никогда б не передали.
На этом все закончилось, и путешественники нехотя пошли спать.
Весь остальной путь прошел под впечатлением этого представления. Хаги настойчиво уговаривали Алноста повторить что-нибудь подобное на торжественной встрече, при этом Илла их всецело поддерживала. И вуг согласился. Пришлось ему согласиться с просьбой вейги, что она сама выберет сценарий, он должен быть сюрпризом для всех, в том числе и сопровождающих.
Городок хагов основательно подготовился к торжественной встрече. Торговая площадь посреди города была основательно расчищена и расширена. Купцы ради такого случая добровольно пожертвовали своими хозяйственными постройками и временными складами. Все в городке жило нетерпением в ожидании чуда и глобальных изменений, все жаждали исполнения пророчества. В день встречи вся площадь была заполнена народом. Сутолока, волнение, нетерпение приближались к пределам возможного, выражаясь во всеобщем возбуждении и говорливости. Шум и гам все с нарастающей силой заполнял пространство, и уже существа говорили и кричали не для того, чтобы быть услышанными, а просто имели к этому острую физическую потребность.
Назначенный час приближался, и вот ударил гонг, предвещая первую готовность. Толпа пришла в упорядоченное движение, выстраиваясь и умолкая по мере приобретения осмысленного и запланированного построения. С ударом второго гонга наступила тишина. Толпа превратилась в круговой строй, как будто несколько тысяч спокойных, уравновешенных воинов окружили невидимого противника, но, не желая идти на бессмысленные жертвы, оставили ему путь к отступлению, через живой коридор строго ориентированный на восток. Через некоторое время на опушке леса, именно там, куда был направлен коридор, появился сводный поисковый отряд. По мере его приближения в толпе начало нарастать беспокойство. Не было издано не единого звука, не было никаких лишних движений и суеты. Безмолвное беспокойство, как утренний туман, все гуще опускалось на площадь. Сводный отряд приближался без гостей.
Когда отряд, пройдя по живому коридору, приблизился к площади, замкнув собой круг и образовав некую пробку, в третий раз самопроизвольно ударил гонг. Непривычный звенящий его звук, воин, от растерянности выронивший молот, которым должен был бить в гонг, стража которая не могла взять в толк, кто ударил в него, члены поисковых групп, поменявших маску безразличия загадочными улыбками, мгновенно сменили беспокойство собравшихся в напряженное ожидание. Все потянулись вперед и вверх, напрягая зрение и слух, боясь пропустить хотя бы частицу ожидаемого действия.
И вот посередине круга начали прямо из воздуха проявляться нити, которые с неимоверной быстротой неосязаемый и волшебный мастер соткал в призрачный холст. Как будто покрывая невидимую статую, холст, колеблясь на несуществующем ветру, облегая ее, проявлял загадочные формы. При этом обрисованные им формы были явно знакомы, заставляли умы искать в памяти аналогии и образы. Наступившее напряжение сменялось радостью узнавания. Холст в мимолетном своем волнении показывал видения прошлого, видения из пророчества с детства знакомого всем присутствующим. Но вот невидимый ветер стих, холст успокоился, начав медленно сползать с невидимой опоры. Падая складками на площадь, он рассыпался в мельчайшие яркие песчинки, которые образовывали два небольших смерча. И вслед за падающим верхним краем холста из этих ярких песчинок образовались две фигуры. По мере их проявления, буквально из земли, выросли еще три небольших смерча, клубясь и опадая, образовав три черных облака.
И вот в центре площади стояли облаченные в длинные белоснежные туники излучающий мощь и силу мужчина и неописуемой красоты женщина, а вокруг них грозной охраной в стреловидном строю стояли три грациозные, черные кошки. Даже в задних рядах все ощутили эту бескрайнюю, неудержимую мощь и восхищающую, покоряющую красоту и грацию. Огромная масса надежд, волнений, мечтаний, пройдя преобразование через восторженное восхищение, обрушилась на центр площади безграничной, бескомпромиссной верой.
Поток энергии веры был настолько мощным, что Алност еле устоял на ногах. Ошеломляющая мощь перспективы новых, еще не осознанных возможностей, опьянили и одурманили вуга, это было самое сложное преобразование испытанное им. Каждое из преобразований приносит вместе с силой и возможностями глубокое понятие ранее притупленных чувств, энергия веры принесла сложное неоднозначное чувство ответственности.
- Ты знала, что это произойдет, именно поэтому ты взяла на себя организацию, но ты чуть не переборщила. Такой поток может вместе с преобразованием принести смерть, – мысленно обратился Алност к Илле.
- Я предполагала и хотела это преобразование, но я не ожидала, что будет так. Не ворчи. Мне тоже порядком досталось, я все никак не приду в себя.
- Ты надеялась увидеть сотворение бессмертного бога, но не предположила, что и тебя возведут в ранг богини. Вейга уже не вейма. Она открыта для преобразований. Ты понимаешь, что сейчас мы получили, это уже не бесконечная жизнь, это подлинное бессмертие, обремененное и отягощенное не только ответственностью, но и отсутствием смерти. При некоторых обстоятельствах это может превратиться в вечную пытку, – продолжил Он.
- Не напирай, я тоже это осознала, как и ты, но не могу считать это ошибкой. Все равно ты бы это прошел, и нынешние обстоятельства самые лучшие на мой взгляд.
- Это, скорее всего еще не все, приготовься, – предупредил он вейгу.
Алност собрался с силами. Он убедился, что его спутница окончательно пришла в себя, и обратился к хагам.
- Друзья! Великий лес теперь наш общий дом и друг. Наступают перемены, наступают времена благоденствия и достатка.
Вместе с воплем одобрения и счастья ударила еще более сильная волна энергии.
Оглавление »
Манускрипт
|
|
