Уроки фантазии
Урок четвертый. Контроль желаний.

 


Он Алност в сопровождении Самана Луншасы и Белтана Волопа шел по внутреннему двору прибрежного форта. На ходу они обсуждали первые результаты приступа. В сущности, основной показатель был выполнен, форт и цитадель были взяты с минимальными потерями. Но всех беспокоило большое количество возникших сюрпризов и неожиданностей, если так дальше пойдет, все планы рухнут, войну придется строить на ходу, подчиняясь обстоятельствам. Еще больше беспокоили возможные желания солдат, порождаемые происходящими событиями, столь наполненными этими сюрпризами и неожиданностями.
Шествуя по двору, вуг наблюдал за реакциями ханикийцев, они явно были озадаченны, для них такая война была очень непривычна.  Впрочем, она была непривычна и Алносту, хотя  он как раз этим и был доволен. Еще не осознавая причин и последствий, он интуитивно понимал, что пройдена очередная опорная точка событий. Это как в преобразованиях, в определенный момент все меняет суть и значение, проявляясь в новом качестве.
Штурм форта только что закончился, кое-где еще слышался звон оружия, вспыхивали языки пламени, разрушения и беспорядок явно соответствовали крупным военным действиям, но отсутствие трупов и пятен крови делали картину непривычной и неестественной. Если не считать пятен сажи и кислотной слизи, явившимся результатом работы магов и «черных метателей», могло показаться, что тут проходили учения, основной целью которых было нанесение крепости наиболее весомых разрушений за наименее короткий срок.
В глазах простых воинов читалось недоумение и непонимание, они даже не пытались понять, они ждали пояснений.  Несколько мгновений назад они видели как их товарищи падали, пронзенные стрелами или разрубленные мечами, но, не успев упасть на землю, исчезали. И вот теперь многие из них стояли в строю и не могли толком объяснить, что же с ними случилось. Но больше всего удручало, что и поверженные противники тоже исчезли, при этом дальнейшая их судьба была пока не известна. Все это было нереально, непривычно, неестественно и порождало только одно жгучее желание покинуть это место, покинуть как можно быстрее. Покинуть до того момента, когда найдется, пусть даже сказочное, объяснение происходящего. 
Группа командиров уже достигла центра форта, когда Алност вдруг замер и изменился в лице, командиры и войны напряглись, обнажив оружие в ожидании нападения. Неизвестность и непредсказуемость предшествующих событий не оставляла в них сомнений реальности сверхъестественного нападения, которое не только может озадачить их вождя но и преподнести еще более страшные и неизвестные сюрпризы.
Но дело было не в предчувствии нападения, вуга огнем обожгла нестерпимая потребность. Уже много лет он контролировал все свои желания, и это не могло исходить из него самого, оно и не могло быть, чьими-то чарами, уровень преобразований, накопленные сила и знания, исключали возможность прямого влияния чужой воли на его тело.
Остановившись, Алност в первую очередь постарался разобраться с возникшим ощущением, и опять, как много лет назад, на него накатила волна безразличия с единственным, но нестерпимым желанием бежать. Вместе с пониманием сути желания его огромной волной захлестнули воспоминания. Оно поджидало его здесь давно, пробившись через толщу времени, напомнило ему о своем существовании. Это было его желание, еще тех бесконтрольных времен, а он сейчас находился как раз в месте своего пятого преобразования. Но тогда все было иначе:

Вуг стоял посредине огромного внутреннего двора форта, вокруг него громоздились горы трупов, они заполняли весь двор, скатывались по лестницам и свисали со стен. Тысячи исковерканных тел источали нестерпимый запах смерти, этот запах распространялся повсюду, уничтожая последние частички жизни, еще трепетавшие в некоторых телах. Ужас буквально застыл в этом месте, никто не смог бы детально описать данную картину и остаться в здравом уме. Сознание вуга как бы раздвоилось. Большая часть, испытывая ужас содеянного, утратив цели и понимание происходящего, рвалась покинуть это место любым способом. Меньшая часть безразлично отделилась и наблюдала за происходящим как бы со стороны, и только инстинкт самосохранения удерживал их на месте и не давал все закончить самым простым способом. Невдалеке раздался равномерный стук посоха и в ужасную, страшную, кровавую картину был добавлен неестественный,  фантастический элемент.  Посреди картины смерти стоял огромный гигант в броне кровавого цвета, а к нему спокойно шел древний старик, облаченный в лохмотья.
- Я вижу, ты сделал выбор? – сказал старик.
Они уже встречались ранее, двадцать  лет назад, на пятом ярусе казематов. Тогда старик не получил однозначного ответа. Выходило, что его вопрос был продолжением прерванного тогда разговора.
Вуг задумался, две недели назад он поднял восстание. Надежды на победу не возлагалось, основным желанием было нанести критические потери существующему порядку. Он надеялся, что эти потери породят недовольство и заставят искать причины, что в свою очередь разрушит нынешний порядок вещей и откроет путь новым преобразованиям и изменениям в этом мире. Уже давно желая изменений, он нашел и увлек за собой несколько сот закаленных и опытных бойцов, желавших того же самого. Хотя их желания и расходились в деталях, уровень фантазии, образования, опыта и возраст накладывал значительный отпечаток на них, корень их был един, жажда перемен. Но поведя их за собой,  Алност обманулся в своих расчетах, на немногочисленную дружину наступали не гвардейцы, правители через подземные переходы погнали в форт рабынь и малолетних рабов. Вуг был в недоумении и не сразу догадался, что они просто приманка, приманка для полчищ монстров и нечестии с пятого яруса.
Поняв свою ошибку и желая спасти обманутых солдат, Алност в бешенстве метался по форту, наводя своей убийственной эффективностью и видом ужас не только на нечисть, но и на всех остальных разумных существ. Вокруг него творился кровавый хаос, обезумев от безысходности и безвыходности, все окончательно потеряли разум, превратившись в кровожадных монстров. В этой свалке грызущих и рвущих друг друга тел порой нельзя было разобрать противоборствующие стороны. Все были против всех. Три дня шла бойня, в которой он так и не смог уберечь хотя бы одного своего война или раба, погибли все. А правители и их приспешники, уже начали  воспевать мужество горожан, героически погибших, противостоя нашествию ужаса под предводительством  красного монстра, властелина тьмы. Его амбициозные желания ударили по нему самому, исказив не только замысел, но и саму действительность.  Вуг не ожидал такой вот развязки, и это привело к жгучему желанию мести, уничтожения, разрушения. Поняв, что потерял всех своих сторонников и рабов, которых пытался защитить, потеряв от гнева рассудок и не имея теперь ограничений, он практически мгновенно уничтожил несколько сотен еще оставшихся в живых созданий.  Именно тогда пришло понимание, что никчемные желания привели Алноста к ужасу, посреди которого он сейчас и находился.
- Я не знаю, смертен ты или нет, но я чувствую черноту и ужас заполняющий тебя, – продолжил старик. – Я не жалею уничтоженных тысяч монстров и нечисти. Но пали сотни благородных, обманутых тобой воинов и сотни ни в чем не повинных, беззащитных душ, согнанных сюда из-за тебя.
- Ты ни чего не знаешь, что может понять дряхлый старик, проведший в темнице половину своей жизни, – кипя гневом, взревел Алност.
- Мне не зачем понимать, достаточно видеть. Ты прав, я дряхлый старик, но еще в состоянии видеть и внутри и снаружи тебя.
- Кто ты, я хочу знать прежде чем раскидаю твои останки по этим кучам.
- Кто я  сейчас не имеет значения, единственное, что имеет значение на данный момент, кем стал ты, – спокойно отвечал старик.
Десятки желаний заполнили вуга, они нестерпимо жгли его сознание. Он желал не просто уничтожить старика, а уничтожить так, чтобы содрогнулся весь этот жестокий мир. Он жутко желал в этом превзойти всю совокупность тысячелетних извращений, предшествующих ему существ. В путанице и мешанине нахлынувших желаний не было смысла, все перерасло в одну бессмысленную потребность  неопределенного действия.  Неопределенность  и бесцельность этого желаемого действия, волнами подымала из потаенных глубин сознания ненависть, гнев и  злобу. Изливаясь и не находя достойного проявления они переворачивались и перенаправлялись внутрь породившего их существа, переполняя и разрывая его как паровой котел без спускного клапана.  Вот уже гнев и злоба захлестнули и подавили все чувства, затуманили мозг и ослепили глаза, все естество замерло в ожидании взрыва и гибели. Он уже не мог ничего предпринять, все захватила и заполнила бурлящая желчь.
- Преобразования всегда неожиданны и неизбежны, – донеслось из неопределенности.
Эти слова породили ледяные потоки логики, охлаждающие кипящую злобу, превращая желчь в кристаллические глыбы аргументов, и возводя на них как на фундаменте нечто новое, жесткое, стройное, превосходное. Алност  уже не знал, в каком времени он находится, где кончаются воспоминания и начинается реальность. Ему казалось, что остатки незавершенного преобразования из далекого прошлого через воспоминания проникли в действительность и  пытаются влиять на нее. Возвращаясь в реальность, он увидел как древний старик, улыбнувшись ему, пошел прочь, направляясь во внутренние залы, откуда когда-то появился. Сотни нахлынувших мыслей и предположений сковали его тело цепью сомнений. Во всеобщем оцепенении двигался только старик,  уже достигший арочного входа в залы и растворяясь в густой тени полумрака.
- Кто это был? – задал вопрос Луншаса, его явно взволновала перемена в вожде, а появившийся ниоткуда неизвестный старик насторожил и встревожил. -  Такие появления очень опасны, если конечно не созданы тобой.
- Он не опасен, мне еще предстоит разобраться с ним, я потом тебе все расскажу, это очень длинная история.
Постояв минуту, они продолжили путь и обсуждение сегодняшнего штурма. В сущности, основная цель выполнена, форт и цитадель были взяты с минимальными потерями.
Приступ был не совсем обычен, защитники крепости, проведя утро в тревожном ожидании, уже успели расслабиться, плотно позавтракать и распределиться по очередности несения караулов. Но в полдень десятки тысяч лодок демонстративно, не спеша, отчалив от северного берега, уплотняя свои ряды, начали приближаться к промежутку между прибрежным фортом и цитаделью. Защитников крепости охватило недоумение, войска явно шли на штурм, но он был скорее похож на самоубийство. Плотность лодочных рядов позволяла защитникам даже не целиться, большинство снарядов все равно достигнут цели.
Со стороны казалось, что это не война, а праздничное представление, в котором озорные лодочники с песнями и гамом достигнут пределов города, где их встретят уже поджидающие радушные жители города. Высадившись на берег, лодочники  будут зажаты в объятья встречающих, все будут  долго лобызаться, а потом  жители  проводят долгожданных гостей внутрь крепости, где накрыты пиршественные столы и томиться хмельное веселье, поджидая с нетерпением своего часа.  
Сам берег в этом месте представлял собой хоть и не базальтовую, но все равно непреступную скалу в три роста, притом в этом месте скалу венчала двух ярусная стена с оборудованными бойницами и орудийными площадками. На утлых лодчонках, плывших к крепости, не было замечено осадных приспособлений, а штурмовать три яруса укреплений с веревочными лестницами просто крайнее безумие. Такой поворот событий очень озадачил командиров защищавших обе крепости, они хоть и предположили, что это какой-то глупый отвлекающий маневр, но перестраховываясь, запросили помощь. Вскоре тревога начала спадать, было замечено движение на форт войск  со стороны перешейка. Тут все было понятно и по правилам, тяжелая пехота с осадными орудиями и лестницами медленно надвигалась на форт, неумело пытаясь скрыть свое передвижение за лачугами пригорода и неровностями местности.  Основные силы форта были перемещены на западные стены, командиры справедливо решили, что огня из цитадели будет достаточно, чтобы покончить с лодчонками. Лодки все также не спеша приближались, защитники уже начинали изнывать в нетерпении, очень им хотелось поскорее начать расправу с этими наглыми хагами. Один из командиров не выдержал и для пробы разрядил одну из катапульт, снаряд которой долетел до первых рядов, опрокинув несколько лодок.
Но реакция на этот выстрел была фантастическая, лодочки вдруг с неимоверной быстротой ринулись к берегу, а по всей линии прибрежной обороны поднялась огромная в десять ростов волна и обрушилась на стены. Поток не был очень мощный, но и его хватило, чтобы сбить с ног большинство солдат, опрокинуть легкие баллисты и катапульты, на время затопить арсеналы и огонь под котлами. Тем временем лодки, с небывалой шустростью преодолели половину пути, но крепость не отрыла по ним стрельбу, из-за вершины мертвой горы на крепость стремительно двигались сотни крылатых магов. Так начался штурм, как древний танец, в своей неспешности позволяя размяться и войти в роль участникам, по первому же удару бубна взрывался энергией движения и смысла. Защитники четко представляли опасность, не раз наемники маги участвовали в боях на стороне города. Разворачивать, подымать, переустанавливать баллисты и катапульты времени не было,  защитники схватились за луки. По мере приближения магов их недоумение нарастало, маги были в тяжелой броне, а значит, стрелы бесполезны, в броне маги не могли нести заряды и использовать свои смертоносные испепеляющие молнии, скорее они собирались приземляться и вести рукопашный бой. Но маги не приземлились, а начали закидывать верхние площадки  шарами голубых молний, практически безвредных, только ослепляющий на время, беспрерывность и интенсивность этой бомбардировки полностью нейтрализовала огонь с верхних площадок цитадели.
Лодки хагов практически без потерь достигли берега, защитники напряглись в ожидании штурма стен, но его не последовало. Через некоторое время, несмотря на опасность,  они даже начали перегибаться через стены, чтобы рассмотреть ситуацию внизу, но кроме тысяч пустых кожаных лодок ничего не увидели. Вскоре цитадель и форт огласились сигналами начавшегося приступа. На форт практически без подготовки ринулись войска с перешейка, а цитадель была атакована с двух неестественных сторон, с неба и из-под земли. Маленьким хагам удалось через туннель незамеченными пробраться в цитадель и без боя занять все нижние ярусы. Еще на службе у города Саман Луншаса  обнаружил щель в туннеле, которая вывела его в пещеру,  соединяющую подводные гроты с побережьем, о чем он тогда не стал докладывать правителям города.  Отменные ныряльщики северные хаги, не обремененные тяжелым вооружением, быстро проникли в пещеру и атаковали  цитадель.
Когда стражи цитадели обнаружили  их присутствие, они уже напирали на верхние площадки по всем проходам и лестницам. Тяжеловооруженные, неповоротливые гвардейцы, ошеломленные неожиданностью, не обученные вести бои в узких проходах и тесных помещениях, отступали повсюду практически без боя. Некоторые командиры, оценивая вооружение и рост хагов, пробовали оказать бесполезное сопротивление. Маленькие луки со слабыми стрелами, не причинявшие вреда доспехам, небольшие короткие ножи и незащищенность тела противника вводили их в заблуждение. Хаги легко сметали подобные попытки и заслоны. Прекрасно видя в темноте и будучи превосходными охотниками, они без промаха поражали гвардейцев в щели доспехов, смело бросались под ноги, ловко орудуя ножами перерезая сухожилия и мышцы ног.
В ужасе войска цитадели устремились из казематов на верхние площадки, где их ослепляли вспышками молний и сшибали, плюща броню и ломая кости, налетавшие волнами маги.  Они так и не приземлились в цитадели. Выпуская заряды молний, таранами врезались в гущу ошеломленных защитников и тут же взлетали вверх, освобождая место новой волне. Ужас сковал сердца защитников, когда все стали замечать,  что за спинами магов сверкают серебром другие крылатые существа, тут и там проносятся серебряные вихри, а  их покалеченные магами собратья просто исчезают, зачастую так и не упав на землю. Через час после начала штурма цитадель и северный порт пали.
При штурме прибрежного форта возникли первые сюрпризы. Еще в самом начале озадаченные командиры форта послали за помощью, и эта помощь была им направлена. Сотня «черных метателей», созданных когда-то Шомром тварей, и две сотни гвардейцев двинулись из цитадели главных ворот напрямик через город, а не по туннелям. «Черные метатели» ненавидели любые подземелья, тем самым избежали столкновения с магами и основательно усилили форт. Путь для дружины хагов направляющихся от пещеры к форту оказался в три раза длиннее, чем до цитадели. Это обстоятельство позволило противнику сделать предположения о направлении атаки и подготовиться. Дружина хагов не смогла выйти из тоннеля в арсеналы форта. Под обстрелом «черных метателей»,  извергающих темные кислотные сгустки, наносящие практически неизлечимые ожоги, проедавшие тело насквозь, неся значительные потери, хаги вынуждены были отступить к цитадели. Войска перешейка, сделав маневр ложной атаки, остановились на линии досягаемости, в нетерпении и ожесточении ожидая приказа.
Саман Луншаса по звукам боя в форте понял, что хагам не удалось пробиться. Взяв инициативу на себя, он дал команду на штурм. В сущности, у него не было выбора, по войскам уже прошла весть, что маленькие хаги взяли цитадель. Главнокомандующему не удалось бы удержать своих воинов, жаждущих славы и не желавших уступать в доблести легко вооруженным дружинам.  Эта спонтанная первая атака должна была захлебнуться, но в цитадель прибыли первые раненые хаги из форта. Рассказ о «черных метателях» ввел магов в неистовство, сбросив тяжелые доспехи, наскоро сформировав телесную броню, две сотни магов, несмотря на запрет, бросились к форту. Скил Чи Танис понимая, что в своей ненависти и при легком вооружении эти маги не отступят и практически обречены, отрядил сотню аников для их защиты и помощи.
Луншасу очень удивили звуки тяжелого боя на территории форта, притом, что он получил доклад подтверждающий, что атака хагов действительно провалилась. Еще больше его удивило обстоятельство, что огонь по его войскам, уже достигшим стен форта, был очень слабый и велся только из нижних бойниц. Но вскоре появился гонец, прояснивший обстоятельства и картину, которую наблюдали войны, поднявшись на стены форта. По его докладу на стенах и внутреннем дворе форта творился неописуемый ужас. Войны противника, охваченные паникой, бессмысленно метались по форту, между ними беснуясь летали «голые» маги, разбрасывая во все стороны молнии, выжигающие все на своем пути.  Сразу было заметно, что до воинов им нет дела, они гонялись за какими-то существами в черных одеждах. Самое странное и невиданное это серебряные ураганы, магов нередко сбивали, но они не успевали упасть на землю. Появлялся  на доли секунды ураган и маг просто исчезал, тоже самое творилось с ранеными войнами противника. Когда войска перешейка вступили в схватку, это стало происходить и с ними. Схватка была короткой, маги добили черных и улетели, противник тут же сдался. Но на поле боя не было ни одного раненого, умирающего или хотя бы тела убитого. Ураганы продолжали появляться, но теперь никто не исчезал, а наоборот появлялись некоторые войны, исчезнувшие до этого, притом целые и невредимые, только доспехи повреждены. Гонец доложил, что командиры в недоумении, приняв формально сдачу форта, они не стали разоружать противника, а образовав два очага круговой обороны, ждут развития событий или приказа.
Шествуя по форту, рассматривая лица воинов, Алност и Луншаса понимали, что этим простым войнам с незатейливыми и бесхитростными душами, не просто будет разъяснить все происшедшее. Слишком много таинственного им довелось сегодня пережить. Большинство из них пошло в поход с целью сделать этот мир проще и понятней, их простые желания противоречат нынешним событиям, события эти непонятны и пугают их.
- Братья, сегодня вами был совершен первый из великих подвигов  нового, зарождающегося  именно в этот момент, НАШЕГО мира, – начал Алност, его голос хоть и не громкий был слышен всем, он не передавался по воздуху, а возникал рядом с каждым, кто хотел его слышать. -  Мира без магических извращений и колдовских ужасов. Всякое великое дело и событие не может происходить без присутствия чуда. Сегодня это чудо произошло, наглядно подтверждая высшую степень совершенного деяния. Великий подвиг это тяжелый гнет утомляющий мозг и отбирающий силы, отдохните, исцелитесь и ответы сами придут в ваши сердца. Ответы светлые, радостные, бодрящие и приносящие счастье. Вы верите мне братья?
- Верим. Верим. Верим великий вождь.
Кричали не только войны, пришедшие под стены города по призыву, верящее в него как в вождя и порой как в бога, кричали и присутствующие здесь защитники форта. Было видно, как спало с воинов напряжение, как навалилась страшная усталость пережитого, как подкосились ноги, а руки уже еле держали оружие. Луншаса сделал знак и сотни свежих и полных сил воинов, не участвовавших в штурме, бросились на помощь к обессиленным товарищам. По приказу главнокомандующего помощь оказывалась в одинаковой мере  и солдатам противника.
- Сегодня ты превзошел самого себя, – начал в полголоса Луншаса. – Мне довольно многое понятно, но и многое требует дополнительных разъяснений, именно от тебя.
- Вчера я разрешил Чи Танису после выполнения основной задачи проявить инициативу, но без вмешательства в сам бой. Извини, что не поставил тебя в известность.
Луншаса сделал жест показывающий, что это не имеет ни какого значения. Вуг продолжил:
- Я сам не предполагал, что он предпримет. Знал, что они могут настроиться на боль живых существ, тебе не надо объяснять какие они искусные врачеватели.
Дива хлопала глазами,
Ничего не понимая,
А потом укрыла хагов, водопады создавая.
Кремек был сперва доволен,
Тем, что план его удачен,
Только способом защиты был немного озадачен.
Защищая слабых хагов,
Магов Дива не касалась
И реальную угрозу уничтожить не старалась.

Он пригнал ослабших вугов
И терзал их страшной пыткой,
Но ничто не получалось с каждой новою попыткой.
Создавала Дива мази,
Заживляющие раны,
Дождь, смывающий увечья, и дурманящие травы.
Ты тоже знаешь эту песнь, в этой части она правдива полностью, без отклонений и иносказаний. Но я даже вообразить не мог насколько аники могут быть быстрыми.

Наутро пятого дня после первого штурма Он Алност  стоял на башне цитадели и размышлял о желаниях. Вернее, о контроле над ними. Он и ранее достоверно знал, что получая контроль над желаниями всякое существо многократно усиливает свой внутренний потенциал, но о влиянии сторонних стимулов как средства контроля над желаниями большой массы существ только предполагал. Сейчас стоя на башне и наблюдая за событиями, происходящими на его глазах, анализировал, осознавал и планировал дальнейшее использование таких стимулов.
«Чудеса» первого приступа только на короткое время сковали фантазию и желания войск, их фантастичность и нереальность просто не могли быть осознаны простыми непосвященными войнами. Эти события  требовали простого объяснения, оно довольно быстро, хотя не без помощи, нашлось.
У солдатских костров «самопроизвольно» родились легенды о стране благоденствия, серебряные посланники которой спасают чистые, благородные, героические души. При этом спасенные делятся на три категории. Первых, героев сохранивших чистоту души, но уже испытавших столько трудностей и боли, что возникала опасность полной ее потери, отправляли сразу в страну благоденствия. Этих несчастных  в стране безмерного блага попробуют вылечить, укрепить и через перерождение, только по их желанию, вернут в привычный мир. Вторых, героев с чистой душой, но не завершенными великими помыслами, облагораживают, усиливают духом и отправляют завершать задуманное, еще при жизни приравнивая к великим. Третьим просто дают еще один шанс проявить себя в неистраченном благородстве души и достойно войти в когорту героев и великих деятелей. При этом серебряные посланцы не делают различия между происхождением существ и противоборствующими сторонами, основной критерий -чистота души и помыслов, смелость, преданность, мужество. 
Сначала эти легенды вызвали опасения. Опасались возможного возникновения массового безрассудства и псевдо героизма, граничащего с самоубийством. Но эти опасения так и остались всего лишь опасениями. Часть солдат  получивших более жестокие раны, по простоте своей рассказывали, что исцеление не избавляет от боли и непоправимых увечий, что не все спасенные впоследствии оказываются достойными героями, особенно часто, по их словам,  такие встречаются у солдат противника.  Этой категории воинов предлагают на выбор или тяжелые испытания душевной и физической болью, в виде искупления и очищения, или оставляют на суд проведения, оказав только необходимую врачебную помощь.
Результаты легенд не заставили себя ждать, часть фортов сдалась без боя, лишь некоторые группы солдат, не желая уронить воинской чести, вызывали желающих на поединки, и желающие находились. Подобная война поединков, больше похожих на оговоренные дуэли, шла повсеместно.  Даже пираты, беря на абордаж судно, предлагали уменьшить кровопролитие и не пачкать души, решив все в честном поединке на ближайшем острове. Возможно такие обстоятельства в другой обстановке привели бы к многократному увеличению потерь, но дух рыцарства, подкрепленный постоянным наблюдением сереброкрылых, охватил всех разумных существ. Последние форты передней линии обороны брались очень странным образом. Выставлялись две равноценные дружины, оговаривались ставки и правила, начиналась рыцарская схватка. Никого не поражали в спину, противнику позволялось подымать выбитое оружие, не прикасались к упавшим и лежачим, а зачастую, даже помогали им встать. Проигравшие сдавали оговоренные позиции, отходя на запасные.
Потерь стало меньше, а аники со своим искусством вообще свели их практически к нулю.  Полностью прекратилось мародерство и насилие. При этом исчезли  даже предпосылки к ним. Слухи и легенды распространялись мгновенно, жители пригорода и первой полосы, боялись магов, опасались хагов, недоверчиво относились к свежим частям, но как только появлялись  части в доспехах со следами боев, жители бросались к ним как к собственным героям. Их не только задаривали провизией и подарками, девушки искали внимания и романтики, свободные женщины любви и ласк, мужчины дружбы и совета. Бывали случаи, когда некоторые молодые войны пытались искусственно приводить доспех в «боевой» вид, но их быстро вычисляли собственные товарищи, слегка мяли бока и в следующий бой, эти «герои», шли только в кольчужной рубахе проявлять сноровку, отрабатывая авансом присвоенный героизм. Командиры старались не замечать такого самоуправства, а аники пристальней следили за такими «героями» в бою.
Благодаря аникам численность войск не уменьшалась, а наоборот, довольно резко увеличивалась. Треть воинов противника, которых аники вытащили с поля боя, перешли на сторону осаждающих и использовались для охраны обозов и патрулирования дальних территорий. Они смело вступали в бой с небольшими отрядами мародеров, как коршуны кружащими вокруг войны, в надежде поживиться за счет беженцев. Остальные, в том числе и пленные, образовав отдельные отряды, добровольно отрабатывали предоставляемую им провизию, занимаясь хозяйственными и восстановительными работами.
В войсках, еще не принявших участие в боях, возникало некоторое недовольство, войны роптали, опасаясь, что такой ход войны не позволит им получить свою долю благоденствия и славы. Они рвались в любую схватку, давили на командиров, заставляя их буквально выпрашивать место на передовой. Зачастую это порождало неповиновение, солдаты уходили в самовольные ночные рейды целыми частями и даже во главе с военочальниками. Этим командирам просто ничего не оставалось делать, пытаясь уберечь своих солдат от засад и бесполезного кровопролития, они через вестовых предупреждали командование и возглавляли подобные рейды. Но и эти рейды порой заканчивались ни чем. Таким мелким отрядам не под силу было даже попробовать атаковать крупные укрепления, а мелкие заставы и временные укрепления оказывали сопротивления лишь для сохранения собственного достоинства,  для очистки совести и видимости исполнения присяги.
Так и прошли эти четыре дня, простые войны уже не надеялись на настоящую войну, предполагая, что подобными играми она и закончится. Хотя командование представляло, что при штурме основного города, на стены поставят обитателей первых подземных ярусов, которые давно забыли о чести и не могут надеяться быть причисленными к героям. А сам дворец будут до последнего защищать обезумевшие от власти и вседозволенности члены кланов. При этом аники, чувствуя черную силу, вряд ли даже будут пытаться их спасти. Вот именно тогда и польется кровь рекой, прекратив рыцарскую войну, превратив ее в войну на истребление. Больше всего военный совет опасался сюрпризов с пятого яруса. В своей бессильной злобе кланы могут попробовать использовать и эту ужасающую неуправляемую силу. Они уже раз использовали ее, и только огромная мощь и ненависть, уничтожившая все живое в крепости, спасла тогда город от потоков крови и жуткой партизанщины злобных существ.
К вечеру пятого дня наихудшие опасения подтвердились. Даже уже предполагаемые и прогнозируемые они преподнесли сюрприз. Некто не ожидал такой поспешности и безрассудства, но видно правители города четко определив свои перспективы, пошли на крайние меры. Пытаясь уже не защищать свою власть и ее опору, подданных, а просто истребить как можно больше живых существ, через ужас и горе они решили удержать осколки власти. А если план их полностью не удастся, они были готовы в злобе и ненависти примерить на себя ореол мучеников за принципы.
Алност начал осознавать, что подавление желаний не всегда является формой контроля над ними. Он начал понимать, к чему было его утреннее видение, и что хотел от него загадочный старик, существующий казалось вне времени и пространства.

Оглавление »
Манускрипт

 

 
Copyright ShahOFF © 2010 (возрождение проекта 2004) ucoz.ru
Является частью проекта ЯВКА 324