Уроки фантазии
Вступление.

Восходящее на севере ночное светило, серебристыми волнами света, гнало на юг уже успевшую обосноваться в мире тьму.  Свет уверенно и планомерно отвоевывал пространство, оставляя мгле временное прибежище только во все укорачивающихся тенях. Тусклый свет, разливаясь по миру, полз вверх и дальше,  заполняя и высвечивая его  причудливыми формами гротескного одноцветия, делая пространство еще более фантастичным, чем днем.  Как из небытия,  из темноты, одеваясь в металл и серебро, выходили причудливые формы. Зачастую невозможно было угадать, чем они являлись в цвете дня.  Ночной свет, совмещая предметы, как бы лепил из них фантастические силуэты и причудливые узоры. Сливаясь и модифицируясь в одноцветии, искажаясь под влиянием гротескных теней, мир представлялся сказочным нагромождением иной сущности, предназначение которой представлялось чарующей и пугающей загадкой. Серебряное нашествие отвоевывало «Центр Мира» и собиралось единолично владеть им до утра.



«Центр Мира», много веков, давал огромные преимущества, любой сущности, обладающей им. Данная местность по праву носила название центра, фактически, будучи географическим центром  известного мира, она просто притягивала к себе все существующие в нем образования.  Вот уже миллионы лет здесь сходилось практически все природное разнообразие и ландшафты, ведя медленную, изнурительную,  позиционную войну за территорию.
С востока наскоками ветров наступала великая пустошь, зачастую усиливая ветер полчищами насекомых, уничтожающих все живое на своем пути. С юга опираясь на ресурсы влаги двух внутренних морей и многочисленных впадающих в них рек, цепляясь крючковатыми пальцами невообразимых корней и лиан, надвигалась непроходимая сплошная зеленая стена. С севера шествовали исполинские бронированные деревья великаны с широкими шапками игольчатых листьев на огромных упирающихся в небо стволах.  Они отсекали тепло и свет, способствуя ледяному дыханию севера проникать на юг, отвоевывая все большие пространства. С запада, при помощи  болот и топей, пожирающих и перерабатывающих в гнилостной топке все живое, не менее успешно наступало плодородие.
Здесь были и горы, не исполины востока, не отвесные ущелья дальнего запада или непреступные утесы севера, а редкие одиночные не очень высокие горы начинающегося предгорья. Эти горы, казалось, выставлены, как будто арбитры по приказу некой высшей силы, следить за правилами происходившей тут схватки стихий. Сюда стекались четыре основные и самые могучие реки известного мира, стекались с трех концов света, образуя жизненные артерии и в совокупности своей несущие их дальше на юг. Здесь не было только моря. Если не считать разлива в пол горизонта, образующегося от слияния трех рек, упершихся в огромный черный камень и пробивших себе узкий путь в тесном проходе на востоке.
«Центром Мира» называли не всю местность,  а именно этот огромный, черный и загадочный камень. Размерами с треть горизонта, он не был частью россыпи гор,  тянущихся  сюда с севера и постепенно угасающих.  Не по структуре своей не по виду он не был с ними одним целым. Черный монолит  его базальта, как жирная точка в восклицательном знаке, разметав и вздыбив оконечность предгорья, как бы подчеркивал свою незыблемость, бренность и изменчивость окружающего мира в который попал по стечению обстоятельств, а, возможно, и чьей-то воли.
Именно в этот камень  и упирались, сливаясь вдоль западных склонов Северного хребта, реки Итим и Оарга.  Замедлив свой бег, они разливались в огромной котловине между камнем и «Мертвой горой», последним стражником и наблюдателем, выставленным сюда северными горами.  Сильно замедлив течение, реки, казалось, смирились с приговором исполинского камня, оставив всякую надежду на дальнейшее продвижение. Они спокойно занимали пространство, любовно питая и украшая берега. Но вдоль восточных склонов хребта к ним на помощь устремлялась студеная и агрессивная река Чгара. Совместными усилиями, пробив Восточный проход,  три реки, как бы в удивлении и нерешительности, полностью обогнув камень, разливались в сотни заводей и притоков.  И уже на западе,  оставив узкую скалистую перемычку, наконец,  слившись с  уравновешенным и спокойно текущим с востока Сейдом, устремлялись на юг, под общим названием Итим.
«Центр Мира» огромными массами привлекал и живых существ, а его особое стратегическое, географическое и экономическое значение, просто обязывали к возникновению тут поселения. Монолитный камень сам по себе был непреступной крепостью. Ощетинившись сотнями фортов, тысячами башен внутренних крепостей и цитаделей, он образовал огромный миллионный город - «Столицу мира». 
Восходящее ночное светило волна за волной безудержным наводнением  заполняло пространство, превращая реальность в драгоценные фантастические конструкции. Но тьма, прикрываясь как щитом   «Мертвой горой»,  пыталась удержать рубежи за стенами города. Попав в полное окружение серебра, она стойко держала осаду,  зияя в этом металлическом безбрежии бездонной, черной пустотой.  Осаждавший черную твердыню  свет, меняя тактику, приостанавливал наступление на довольно продолжительное время. Но вот серебром начинала окрашиваться вершина «Мертвой горы», призрачный свет   бликами бежал по водной глади, а когда достигал золоченых шпилей и куполов цитаделей последняя твердыня тьмы сдавалась.  Крушение тьмы происходило мгновенно,  достигнув верхних рубежей города,  свет, миллиардами лучей  отражаясь от полированных, многогранных поверхностей, тучей серебряных стрел  в мгновенье разрывал тьму в клочки, оставляя редкие очаги мглы. Тьме более негде не находилось места. Отраженный свет куполов не оставлял ей даже право на тени, только в крытых галереях и очень узких улочках она копошилась с удвоенной силой, превращая их в непроглядные, черные колодцы и пещеры.
Сотни лет, десятки миллионов людей,  даже неоднократно бывавшие в городе, приходили на «Мертвую гору» ради этого зрелища. Уважающие себя путешественники, купцы и простые путники, а зачастую и сами городские жители, возвращавшиеся из путешествий, несмотря на дополнительные затраты и трудности, прежде чем войти в город проводили ночь на склонах и вершине левобережной горы. Обычно, здесь каждую ночь собирались несколько тысяч существ. Затаив дыхание, они наблюдали это фантастическое сражение, а потом праздновали всю ночь, делясь впечатлениями, фантазиями и восторгами.  Именно поэтому, наутро основной поток посетителей прибывал в город  через северный порт, а не по суше через западные ворота.  Данное ежедневное событие превратилось в традицию, его возвели в ранг религиозного действия. Власти города построили за горой гостиницы и харчевни, продавали амулеты и сувениры, всячески пропагандировали мифы. В основном эти истории базировались на утверждении, что благополучно прибыть в город, удачливо провести в нем время и устроить дела, можно только через участие в данном действии. Горожане дали ему громкое, подобающее название «Битва Света и Тьмы». Даже плата за утреннюю переправу была значительно завышена, зато всем взошедшим на борт выдавались пергаменты с золочеными рунами. В них подтверждалось  участие в «Битве Света и Тьмы» на стороне, как света, так и тьмы, по желанию.
Вот, таким образом не только природные стихии сходились в  «Центре Мира», людские страсти, фантазии и желания стекались и бурлили здесь в полном объеме, переплетаясь, совокупляясь и преобразуясь порой в очень странные и пугающие обывателей формы. Любопытство, романтизм, мечты и простодушие, подогретые надеждами и самообманом, сталкиваясь с амбициями, властолюбием, меркантильностью и скупостью, порождали пороки. Кипение противоположных страстей порождало злобу, жадность, чревоугодие, жестокость, ненависть и сластолюбие. Бурление и концентрация низменных желаний раз от раза выплескивали на свет пороки совсем ужасные и не имеющие названия. Существа не любят давать названия вещам, вызывающим у них животный страх, обычно обобщая их одним термином - ужас.
Но этой ночью было все иначе. Ночное светило,  волнами наступая на тьму, высвечивало другие более медленные волны, уже облаченные в металл.  Двигаясь в одном направлении  с серебряным наводнением, они не пересекали водной глади, а разливались вдоль берегов, замедляя движение. Огромные массы живых существ, закованных в броню, надвигаясь  на «Центр Мира», не обращая никакого внимания на традиционное фантастическое действие. Они просто прибывали и занимались своими делами, вставали лагерем на левобережье по обе стороны «Мертвой горы».  А на горе, вместо праздной восхищенной толпы, находилось одно единственное существо, молча, понуро ждавшее окончания действия, чтобы в последний раз взглянуть именно на такой город. Существо точно знало, что больше никогда не увидит город именно таким. Стоящий на холме желал изменить порядок вещей, это была его фантазия, превратившаяся в единственную цель. Эта фантазия давно переросла границы общего понимания и никогда не вписывалась в рамки привычных стереотипов. Будучи практически чистой фантазией без всяких примесей былых деяний, тщательно продуманная со стройной идеологией, будоражащая новизной и смелостью задуманного, она оставалась фантазией для одного, для многих она превратилась в веру.
Именно эта его фантазия привела сюда орду, именно она породила в сердцах и душах одно единственное желание, разрушить и уничтожить «Столицу мира» -  оплот опасных мечтаний и пороков.